Тырнула у Ликс)

[Aone]

Аааа, чояделаю? Но ловите момент, пока я в состоянии вштыра%))) В комментах можно ознакомиться с тем, как я это делаю)

Отмечаетесь в комментах, а я вам выдаю на вас ассоциации - абзац текста в формате потока сознания, словосочетания-образы, набор слов ... в общем, как ассоциируетесь, так и будет )


---

Ликс праминя

Ее нельзя не заметить - идеальная осанка, горделивая стать, такой многие мужчины не чета. У нее пронзительный взгляд и четкие жесты. Ее слова - как удар хлыста, как гранитные скалы.
Она красива - но это красота горной гряды, стального лезвия, звенящей тетивы и безжалостного льда.
Она - старшая сестра правителя большого и сильного государства. Впрочем, это лишь недоразумение, дурная шутка судьбы - ибо ведь это она должна была быть на престоле.
Она рождена повелевать, достойна преклонения.
И лишь во снах своих она видит: первые лучи весеннего солнца, что растапливают лед. На лезвии меча яркими алыми цветами отражается пламя. Горы укутаны мягкими облаками. Лук отпустил стрелу в полет.
Она все еще человек. И сердцем она знает: где-то есть тот очаг, который зажжен только для нее. И тот, кто зажег его.

запись создана: 14.07.2015 в 12:19

Comments

[Tyelkormo Feanarion]

любопытно прям...

[Kagami-san]

[ninquenaro]

Тыц?

[Серая Дымка]

писк?..

[VseSha]

Действительно интересно! хочу))

[.Глюк.]

(=

[Альтавиэль]

Мне ^^

[_Vinsent_]

почему бы нет?)

[sehmeth]

Можно? )

[*Кристофер Робин*]

Мяу?

[КДД]

амрр

[Асмела]

Мр?

[firnwen]

Ми?

[Aenirte]

И меня посчитай

[Aone]

Посчитала всех. Меня тут несколько придавило, но я потихоньку ваяю. Хочу сразу всем вывесить

[Aone]

Все, котика поштырило.

Tyelkormo Feanarion, извини, я не могу избавиться от влияния того самого%)

...Стоя напротив открытого окна, ты кажешься невозможно красивым и невозможно беспечным для всего того, что скоро случится. Читаешь стихи, протирая вороненый ствол, и с улыбкой наблюдаешь за тем, как золотая искорка в свете лампы ползет по краю капсюля. Будничным тоном, но так остроумно рассказываешь об очередной поклоннице, о том, как мучительно долго тянутся минуты до такой необходимой встречи с Целью, о заседании очередного забавного кружка декадентов и любителей смерти - о том, как далеки они от нее на самом деле и как ты тут, давеча прогуливаясь по бульвару, подумал, что, в сущности, смерть не так уж страшна и таинственна: можно было бы даже как-нибудь зайти к ней на чай, а то столько теорий, столько теорий...
Я слишком серьезна. Я так не могу. Я не могла так до нашего первого общего дела - когда мои руки дрожали, а ты просто ободряюще улыбнулся мне в темной и узкой подворотне.
Поэтому теперь я прижимаюсь щекой к перчатке: твои пальцы, затянутые в темно-серую кожу, привычно шершавые и непривычно теплые на ноябрьском ветру.
- Когда-нибудь зайдешь. Только давай мы попробуем сегодня и завтра не умереть? Ради того, чтобы через пару месяцев погулять по Уффици?
И в глазах напротив пляшут золотистые искры.

[Aone]

Kagami-san,
Это была очень темная и очень тесная комната, с одним-единственным окошком, в котором на удивление четко и красиво прослеживалась смена времен года. В нашу первую встречу в нем виднелись бархатно-синее ночное небо и круглая серебристая таблетка луны. Лунный луч тебя и выхватывал - очень бледную и очень, казалось бы, хрупкую, но с пугающе горящим взглядом: глубокие, темные глаза, которые видят насквозь и знают о тебе больше, чем хотелось бы. Глаза, ставившие плотную стену между тобой и миром. И голос, голос я тоже помню: он был низкий и глухой, но завораживающий - с обладательницей такого голоса хотелось говорить и говорить... ты и говорила. Безукоризненно вежливо и вроде как даже открыто. Когда бы я не знала слишком хорошо, что именно такая мнимая открытость хранит самые дальние уголки души лучше любых замков.
Мы разговаривали месяцами и годами. "Ее однажды разбили вдребезги," - сказали мне прежде, чем отворить комнату, - "Она срастила свой панцирь, как могла, но он наносит организму непоправимый вред, и его нужно вскрыть и склеить заново". Мне всегда было так интересно, что я и не догадалась спросить лично у тебя - нужно ли тебе это было? Это чужое решение тех, кто заранее знал, как будет лучше всем. Вот только делала тогда, в те давние времена, все, что могла - не потому, что хотела выслужиться. Потому, что хотела верить, что смогу помочь. Хотя так и не узнала, смогла ли.
...Зато, в сущности, знала, чей голос услышу, когда однажды, рухнув с невероятной высоты и вдребезги разбив свою броню, пыталась заново отрастить ее в тесной темной комнате. Чей взгляд вытянет меня из моего личного и тягучего Безначалья.
Отсчет пошел.

[Aone]

ninquenaro,

Ты всегда возвращаешься.
И всегда просишь меня зажигать керосиновую лампу и готовить ромашковый чай - всякий раз, когда ты приходишь с рейда. Иногда - в те дни, когда твоя улыбка пропитана пылью и кровью, - я капаю в чай пару капель рома - и, сидя на крыльце, мы пьем, не чокаясь.
Крылья твоего самолета и твои глаза - одного и того же, серо-стального, цвета. Ветер постоянно шевелит твои волосы - даже когда не дует - и они постоянно торчат из самых неожиданных мест, лезут в очки, мешают обзору...Но вы со стихией все время договариваетесь. Наверное, потому что оба смелые: не знаю, смогла бы я так же летать в шторм, задевая своим самолетом острые гребни волн, слушая раскаты грома совсем-совсем рядом. Зная, что каждый вылет - это плюс еще одна звездочка на флюзеляже и минус еще одна жизнь.
Каково это вообще - вместо полей одуванчиков летать над полями обгоревших тел?..
Ты не говоришь. Просто говоришь, как любишь летать над морем. Когда возвращаешься пить чай.
Иногда мне снятся сны о том, как ты забираешь потрепанный шлем и уходишь прямо по взлетной полосе в небо - наконец-то без гроз, наконец-то оранжево-мирное. Пожалуйста, если ты все-таки решишь это сделать - не на этой войне, хорошо?..

[ninquenaro]

Aone, спасибо. Это офигенно.

[Kagami-san]

Aone, спасибо. Очень пронзительно. До дрожи.

[Aone]

Серая Дымка,
Я никогда не могу понять, насколько хорошо ты помнишь, как жила - тогда. Что помнишь из тех дней лично ты, а что - твои руки и твоя память: сплетут ли они заклинание, вспомнят ли, как ластился к ногам мир, как выполнял желания и любил...
Он, в сущности, и сейчас любит - без формул и жестов. И ты принимаешь его любовь, и радуешься - как совсем-совсем девочка, никогда не заморачивавшаяся со всей этой магией, мудростями. Зачем оно вообще, когда чудеса могут быть маленькими и бытовыми, но такими теплыми и правильными? Настоящие чудеса, на твой взгляд, прячутся под корочкой домашнего пирога и среди сухих незабудок, шелестят платьями и едва уловимыми нотками вплетаются в аромат любимых духов, шуршат осенними листьями и летними травами во время прогулок. Только море, конечно, не вписывается в маленькие чудеса: оно всегда - самое большое чудо. Ну, еще Париж - большое.
Когда ты рассказываешь об этом, лукаво улыбаясь и встряхивая темно-рыжими волосами - из волос сыплются ромашки - я думаю, что и не надо вспоминать ни о каких иных жизнях лишний раз.
И совсем-совсем редко - когда ночи становятся самыми темными, а язычки свечных огоньков лижут твои пальцы в этой непроглядной темноте - я ловлю в твоих глазах древние костры и тени на старых дольменах. И понимаю, что в таких ведьмах, как ты, частичка тогда никогда не умрет.

[Aone]

VseSha,
Быть современным городским эльфом - местами чертовски трудно: вместо серебряногривых коней - серебряный и железный скакун, вместо аромата трав и цветов - аромат озона...Но местами это - невероятно весело! Главное - обрести на нелегком пути по-настоящему свои города, где дышится легко, и каменные джунгли не давят, а заботливо стелют под ноги асфальт, парки и сюрпризы.
Сегодняшний город, вынырнувший из тумана - определенно твой. Старина причудливо переплетается с современностью, твой любимый запах моря щекочет ноздри, а соленый ветер пропускает меж невесомыми пальцами короткие светлые пряди.
Будем гулять и танцевать ночь напролет. "Ты сказал"!
Сегодня у тебя есть красное платье, а вокруг - в лучшем смысле безумные мужчины. Вы пьете виски с колой, гуляете по ночным крышам и улицам, поете под гитару и без и танцуете под самыми теплыми дождями. Фонари плавятся в лужах под твоими ногами, а городские афиши выныривают из темноты самыми правильными и нужными фразами. Твоя кожа светится голубоватым, и голубоватая же пыльца оседает на моей ладони, когда я хватаю тебя за руку, чтобы не потерять в лабиринте улиц.
А под утро ты смеешься, выкидываешь уже ненужные шпильки в окно и нажимаешь на газ. А ленточка горизонта - именно для тебя - приветливо колышется вдали.

[Aone]

.Глюк.,

У нас есть час, даже меньше. Пока туман стелется совсем низко, пока все спят: совсем все, включая часовых - удача любит тебя. Пусть временами твой характер и бывает невыносимым.
Снайперский прищур, узкие ладони с тонкими, но сильными пальцами. Сверхъестественное чутье на опасность и умение мгновенно сливаться с ландшафтом...и - такой громкий для этого места и времени голос. Кажется, что он эхом отдается отовсюду, что нас вот-вот обнаружат. Но нет. Это все твоя удача, твоя уверенность или каким-то образом дожившая до века технологий магия?
"Снять охрану, вскрыть тайник, и - лесами, лесами..." Ты так часто это делал, что объясняешь план действий с ленивой небрежностью, крутя в пальцах какой-то вынутый из волос листочек. Это меня и раздражает, и восхищает, потому что мне сейчас зябко и страшно, а ладони потеют.
Страшно и за себя, и за тебя. Я боюсь вести себя в этом насквозь враждебном лесу так же, как ты. Боюсь ходить по тонкой леске, балансируя лишь раскинутыми руками.
- Не смей попадаться, слышишь?
Ухмылка уголками губ в ответ, озорной блеск глаз:
- Пообещай то же самое - не попадусь!
И пожимаешь мою ладонь своей. И я вдруг ясно понимаю, что мы сможем.

[Aone]

Альтавиэль,

Я слишком поздно вернулся в родовой замок. Прости, что подвел. Слишком долго осознавал, как тяжело расставаться духу с телом, слишком долго учился летать на крыльях ветра. Ты так крепко сжимала мою ладонь в латной перчатке, взяв с меня обещание непременно придержать стремя коня, который повезет тебя к церкви, что я, будучи бесплотным, до сих пор ощущаю тяжесть вины.
Такие, как ты - вечно юные и вечно невинные души, которых не обманывают никогда.
Путь от Святой Земли до наших берегов слишком долог - и я успел коснуться лишь твоих шелковых пальцев на гобелене в парадной зале. Там твое платье заткано темным золотом, хотя я помню, что ты больше любила серебро и жемчуг: я хорошо изучил подолы твоих платьев, не поднимая глаз. Потому что в глазах читалось слишком многое - и нельзя сестре прочесть в глазах брата чувство, которое братским не назовешь.
Так я забыл цвет твоих глаз, но помню, что были они лучистыми. Наверное - как листва, в которой играют солнечные лучи. Зато я помню твои пальцы, белые и хрупкие, как узор на стекле. И белую розу в этих пальцах. И то, что они были гораздо теплее шелковых нитей. Но как коснуться сейчас, чтобы почувствовать это тепло, куда прилететь...
Я не хочу думать о том, чьей, моя Дама, ты стала женой, в каком краю состарилась. Для меня ты одним прекрасным морозным утром ушла по снегу, не касаясь его ступнями, в Страну Весны за холмами - страну из сказок, которые мы рассказывали друг другу.

[Альтавиэль]

Aone, ой... спасибо!
Сказка с мотивом любимой песни.
Очень красиво.

[Aone]

_Vinsent_, Запад и Неблагое - это банально, так что будет как-то так%)
...Как и многие многих, ты пришел к нам после Великой битвы. С поля Куру, где красная завеса была такой плотной, а тел - так много, что даже гандхарвы сходили с ума от этого зрелища. Тогда вы и шли сюда - к своему покровителю, к моим подругам-соперницам-любовницам, разгоряченные схваткой, а ваше оружие еще хранило тепло чужой крови, еще звенело в своем последнем рывке. Нуждающиеся в отдыхе, забвении, весеннем ветре, тепле. Ты тоже пришел со всеми. А остался - не как все.
И вроде улыбка играет на губах, и место для пары апсар всегда найдется на сгибе локтя, и цветочные гирлянды, кипенно-белые, так идут смуглой коже, а в длинных черных волосах, как и у всех, сверкает венец победителей - но у всех, кто остался тут, теплеют глаза. А в твоих глазах я по-прежнему вижу холод застывшей водной глади. Возможно, я слишком пристально смотрю, и не следует так смотреть. Поэтому я всегда рядом, но никогда не подхожу близко.
Ты редко говоришь. Мало говоришь. Никогда не говоришь о печальном...но при этом - всегда не договариваешь. Как будто опасаешься, что тебя не поймут.
Неужели нашелся герой, которому скучно и пусто в Обители Тридцати Трех?
...И только потом, когда ты научишься выходить в Безначалье - тогда я впервые увижу в твоих глазах искры огня. Когда на поясе появится заброшенный в дальний угол старый клинок с того самого поля, когда вокруг завьются демоны, и порождения темных вод, и прочие твари. Когда вы с клинком станете танцевать с ними, то смеясь, то едва держась на ногах. Живой огонь там, среди опасности - и снова холодная гладь озера тут, среди апсар и гандхарвов. Среди таких же героев поля брани.
Мои подруги, соперницы и любовницы тихо смеются и не понимают, что за блажь - променять Обитель на это странное место. А я смотрю, как ты идешь по Безначалью, среди серых песков и темно-зеленых волн - и украдкой ступаю по твоим следам, надеясь, что так я тоже смогу не застыть в своем бессмертии.

[Aone]

Альтавиэль, а что за песня, что за песня?)


Всем: спасибо, я очень рада, что смогла.

[_Vinsent_]

Aone, спасибо... я прямо задумался, что ты на самом деле обо мне думаешь.)
но - очень понравилось, очень красиво.

[Серая Дымка]

уиии, спасибо!)

[Aone]

Сегодня на арене: Аонэ, которая очень давно не писала фанфики и ориджи!%)

_Vinsent_, я прямо сама задумалась, это у меня был временный персонажный приход...я как я точно положительно думаю%))
Спасибо! Люблю попадать.