[Свиреп, когда спровоцирован.] [Нет ничего невозможного для блестяще извращенного ума.][Дважды японутая девочка.]
Земля...Насквозь сырая, пурпурная, бурая, несвежая, ненавистная, дорогая...Сколько нашлось сравнений. Сейчас. Когда поздно. Когда все равно. Странно - в историях герой в такие моменты обычно видит небо. Он смотрит ввысь, рассуждает о совершенстве огромного недосягаемого пространства, о его красоте - а он видит землю. Потому что смотреть наверх - больно. Что он забыл там, где никогда не было его дома? Нет никаких Небесных Врат. А если и есть, то вряд ли откроются для этой души. На руках - чужая кровь, на губах - привкус своей. Она смешалась - смешалась на пурпурной земле. Теперь от нее - пар и запах. Острый, соленый - слишком знакомый ему.
Уже все - жар отпустил. Остались спокойствие и равнодушие. Последний подарок агонии. Тоже неправда - что она выворачивает, сводит с ума, заставляет ногтями и зубами разрывать камни...Она тиха и милостива, она своей сухой старческой ладонью отгоняет все страхи и делает так, чтобы - не боялся. Все прошло. У тебя еще есть время подумать, раскаяться, простить...Оно встало.
Он не хотел каяться каждой жертве - разве их всех упомнишь по имени? Женщины, дети, но больше всех - воинов, таких же, как он. Значит, еще не совсем пропащий. Лиц - не помнил. Ничего не помнил. Догадывался.
Простите. Все. Кому. Оборвал. Жизнь.
Тяжело...Он прошептал в землю - земля впитала. Как же в нее влезает столько? Ведь такие уже были. Не один. Такие недобитые псы, трепыхающиеся в последних судорогах. Пальцы зачерпнули горсть влажной почвы - слезы? Ты тоже плачешь? Что значит - тоже?...
Грязная дорожка по щеке. Спасибо, - раньше боялся. Боялся показать слабость. Теперь - никто не видит. Можно - какое сладкое слово! Ради слезы - ради этого стоит умирать. Он уже забыл, когда плакал в последний раз...Наверно, ребенком - когда бессильно упал на пепелище родного дома. А потом - стена. Оно и к лучшему было. Но зато - эта прорвавшаяся слеза до крови режет щеку...Но он не чувствовал - агония оградила его.
Думать? О чем? Он не знал, кто победил в этом мессиве. Не знал, были ли смерти напрасны или достойны. Думать нелегко - голова налилась свинцом, слипшиеся от пота и крови волосы пеленой на глазах...Слышишь, не могу! Не знаю, зачем думы. Освободи. Освободи, если ты есть.
И она пришла. Нет, не ангелом или прекрасной сильфидой. Простое серое платье, чуть утомленные черты лица, русые волосы по плечам...Он бы не принял ее за знамение. Просто заблудившаяся. Нет. Ты пришла. Ты зовешь. Куда?
Не скажет. Не должна. Ну и пусть...Куда-нибудь далеко, где покой и тишина - где Вечность простерла свою могучую лапу, подмяв под себя движение, дыхание. А земля теперь лиловая - тени завели причудливый танец, укрыв ее ночным саваном.
Узкая прохладная ладонь. Залог умиротворения. Грехи отпущены - нить порвана. Она уведет тебя - уведет отсюда, от войны, от страданий...Ты забудешь вдовьи рыдания, крики младенцев, хрипы из растерзанных глоток: ты не был святым - тебе придется им стать. Возможно. Не в этой жизни - в другой. Или ты навсегда заснешь. Или...
Он узнает ответ лишь шагнув за порог. Порог, который рано или поздно переступит каждый, и где каждому откроется его правда. А он...он унес с собой горсть окровавленной земли.
Уже все - жар отпустил. Остались спокойствие и равнодушие. Последний подарок агонии. Тоже неправда - что она выворачивает, сводит с ума, заставляет ногтями и зубами разрывать камни...Она тиха и милостива, она своей сухой старческой ладонью отгоняет все страхи и делает так, чтобы - не боялся. Все прошло. У тебя еще есть время подумать, раскаяться, простить...Оно встало.
Он не хотел каяться каждой жертве - разве их всех упомнишь по имени? Женщины, дети, но больше всех - воинов, таких же, как он. Значит, еще не совсем пропащий. Лиц - не помнил. Ничего не помнил. Догадывался.
Простите. Все. Кому. Оборвал. Жизнь.
Тяжело...Он прошептал в землю - земля впитала. Как же в нее влезает столько? Ведь такие уже были. Не один. Такие недобитые псы, трепыхающиеся в последних судорогах. Пальцы зачерпнули горсть влажной почвы - слезы? Ты тоже плачешь? Что значит - тоже?...
Грязная дорожка по щеке. Спасибо, - раньше боялся. Боялся показать слабость. Теперь - никто не видит. Можно - какое сладкое слово! Ради слезы - ради этого стоит умирать. Он уже забыл, когда плакал в последний раз...Наверно, ребенком - когда бессильно упал на пепелище родного дома. А потом - стена. Оно и к лучшему было. Но зато - эта прорвавшаяся слеза до крови режет щеку...Но он не чувствовал - агония оградила его.
Думать? О чем? Он не знал, кто победил в этом мессиве. Не знал, были ли смерти напрасны или достойны. Думать нелегко - голова налилась свинцом, слипшиеся от пота и крови волосы пеленой на глазах...Слышишь, не могу! Не знаю, зачем думы. Освободи. Освободи, если ты есть.
И она пришла. Нет, не ангелом или прекрасной сильфидой. Простое серое платье, чуть утомленные черты лица, русые волосы по плечам...Он бы не принял ее за знамение. Просто заблудившаяся. Нет. Ты пришла. Ты зовешь. Куда?
Не скажет. Не должна. Ну и пусть...Куда-нибудь далеко, где покой и тишина - где Вечность простерла свою могучую лапу, подмяв под себя движение, дыхание. А земля теперь лиловая - тени завели причудливый танец, укрыв ее ночным саваном.
Узкая прохладная ладонь. Залог умиротворения. Грехи отпущены - нить порвана. Она уведет тебя - уведет отсюда, от войны, от страданий...Ты забудешь вдовьи рыдания, крики младенцев, хрипы из растерзанных глоток: ты не был святым - тебе придется им стать. Возможно. Не в этой жизни - в другой. Или ты навсегда заснешь. Или...
Он узнает ответ лишь шагнув за порог. Порог, который рано или поздно переступит каждый, и где каждому откроется его правда. А он...он унес с собой горсть окровавленной земли.
нет, тебе определенно надо что-нибудь написать...
Знаешь, у меня возникло ощущение, что твое творение связано с "Черной Книгой Арды"... Это действительно так или мне это только показалось?