"Написалось..."

[kinme]

Вообще я подозреваю, что этого так и не случилось. Или случилось... тут даже Судьба не скажет точно)
А фоном играла "Она выпускает змей" НС. Не все слова в тему, конечно - но и не все мимо.

Маленькая артхаусная зарисовочка по Басаре-ностре. О том, как наконец-то встретились Акэти и Киото

Бабочка трепещет - терракота на черном.
В Киото краснеют клены - как нигде больше в Японии. В древнюю столицу стекаются потоки романтичных, восторженных, просто жаждущих спокойного умиротворения людей...
Красные листья манят. Но он не может приехать к лучшим листьям. Все эти годы - не мог. Для его профессии, его жизни - смешно, смешно до неприличия. Поэтому он вечно то ссылается на занятость, то посмеивается над чужой сентиментальностью. А вечерами задумчиво листает проспекты и не понимает себя самого. Какая, в конце концов, разница - встретить того, кто наверняка не помнил черты твоего лица даже когда вы жили вместе?
Может, все дело в прошлом. Прошлое и настоящее различаются так разительно, что за свое прошлое то ли стыдно, то ли страшно. То ли не верится, что оно было - и не хочется убедиться в том, что да, действительно было. Живое и не менее настоящее, чем все то, чем он живет сейчас.
В Киото - кроваво-красные клены. На деревьях, на земле и на подолах чужих кимоно. На подоле ее томэсодэ - тоже. Клены и почему-то - маленькая бабочка на подоле. Кажется, это свидетельствовало об уникальности кимоно: фамильная роскошь, надеваемая в особые дни. Он не помнит, какие. Он помнит только бабочку. По личным мотивам.
И однажды устает листать проспекты - в Гифу такая невозможно красная кровь, что истинный житель Киото волей-неволей ощутит боль в сердце и желание вдохнуть полной грудью терпкий запах осени. Когда вдыхаешь, открываешь глаза, а перед глазами - клены...
И бабочка все-таки трепещет. Он знал, что непременно увидит эти терракотовые крылья. Чувствуя иррациональный, накатывающий приступами, липкий страх - всегда знал: так и будет, приедь он в этот город снова. Ведь не сможет миновать этот самый квартал, где был и есть его прежний дом. Металлическую ограду и темную табличку. Маленький сад за решеткой и невысокий силуэт, окруженный дождем.
И силуэт снова порождает страх. Смешной, но неизбежный; все-таки, кровное родство - есть в нем какая-то мистическая сила, усиливающая детские непонятные страхи в разы, сколько ни высветляй свой родной цвет волос до неузнаваемости (А она, оказывается, и не поседела толком. Так, несколько заметных прядей в безупречной прическе). Даже если в вашем общем прошлом вы никогда толком не любили друг друга - ты почему-то все равно боишься. И непонятно, чего больше: что узнают...или что не узнают?
"Дзю-бэ-и", - где-то звякают колокольчики, послушно сообщая о подувшем ветре.
Они все-таки встречаются. Впервые за много лет, уже абсолютно чужие. Казалось бы.
Они встречаются взглядами совсем ненадолго: его взгляд спрятан за стеклами очков, ее - за приличиями, требущими склонить голову.
Они встречаются на мгновение, на шаг, на соприкосновение рукавов - конечно же, случайное. На взмах крыльев маленькой бабочки с подола томэсодэ.
И когда она уходит вдаль, когда ее поглощает пелена дождя, узкие улочки, ломаные линии старых кварталов - он понимает, что одним страхом в жизни стало меньше. Целым одним.
В Киото лучшие клены. Надо будет приезжать сюда чаще.