Фик "праякудза", написанный для релакса

[kinme]

Написался на одном дыхании и в состоянии злобной эйфории. Ну и в честь того, что нынче в рэндоме стабильно выпадает "Феллини"

Басара, гетный ОТП, АУ - та самая, мафиозная, про якудза. По которой таки хочу сделать игру. И да, они там непременно будут, оба)
Все "семейные" наименования - из нее, из иерархии.
PG-15, беты нету, смысла нету...немного сонгфик.

"И отравленный воздух глотают так жадно..."

Кажется, она впервые подумала об этом, когда «папочка» всерьез принялся за игры в политику. Иногда ей очень хочется, чтобы весь этот собственный кайф, забытье, слабость – тоже казались. Потом она думает о тоскливом вое ночами в подушку, выпивает залпом очередной коктейль с примесью водки и едет к нему. Опять.
К своему кайфу. Она, в конце концов, «старшая сестра» - единственная женщина, на которую клан не смотрит, как на тряпку. И имеет право на свой кайф.
А руке все равно липко, когда она ложится на дверную ручку очередного номера или злополучной квартиры в центре Токио.
Порошок кажется мягким, как бархат. Как его волосы. И такой же белый. Такой белый – и выполняющий самую грязную работу, всей правды о которой она наверняка не знает. Как давно он поддерживает себя так? Как давно вовлек ее?.. Она пытается вспомнить, было ли это в этой или в прошлой жизни, но память всякий раз услужливо блокируют, показательно облизывая уголок губ.
Эти вечера когда-то начались, и, бесспорно, когда-то закончатся. И как же хорошо, что в них время давно куда-то пропало.
-Нээ-сан, тебе не слишком? – дыхание с привкусом первосортного виски и слишком сухие пальцы, беспардонно лежащие на бедре. По которым так хочется вмазать шпилькой, если бы оставалось хоть немного сил.
Она предпочитает пистолет и вытянутую вперед руку.
Им обоим однажды надоела сонная жизнь Гифу. Они оба должны были как-то выжить в отравленном воздухе Токио. Лучшая защита от яда – яд, да?
- Заткнись и делай, - дуло пистолета упирается в лоб. Холоднее, чем уже растаявший лед рядом с бокалами.
- Мне бы не хотелось остаться тут одному, - от этой улыбки понимаешь, почему его так боятся не только случайные «лохи», но и соратники по ремеслу, - Так что давай-ка я проконтролирую процесс…чтобы раньше времени не выбыть из отцовской партии.
В глазах напротив читается желание насадить на иглу бабочку в разрезе узкого платья. Вряд ли потому, что дорогой тональный крем уже не может скрыть крохотных точек на коже.
Впрочем, мужу наплевать, и он не видит. Увидит, возможно, когда окончательно вымоет руки. Наверное, будет больно. Хоть и не больнее, чем ее кайфу. Поэтому она делает это: из мести обоим.
Иногда такими вечерами случаются минуты просветления – и тогда она с ненавистью, почти с шипением шепчет, что им не так много осталось, что «дети» не могут быть не в курсе, что двумя фалангами кое-кто не отделается… Как правило, в этом случае оргазм наступает быстрее, а сладкая эйфория заканчивается раньше.
Он обычно тихо смеется после, закуривает – странно тонкая для мужской сигарета рыжей искоркой нарушает чернильную темноту – и говорит, что это было бы приключение похлеще бегства из осточертевшего дома или ежемесячного выбивания долгов. Или первого развоза первой же расчлененки по пригородам столицы.
- Просто не думай, Китё. Лучше посмотри, какое прекрасное настоящее.
Настоящим он неизменно называет белые крупинки, оседающие на пальцах до и после.