Тварьчески-креативное, дубль два

[kinme]

Решила не переделывать старое, а начать новое)
Опять реанимируюсь из творческого кризиса. С помощью краткости, которая сестра таланта. Посему напишу первым пяти желающим

а вот и не фики

драбблы-ориджиналы. На любую тему, кроме квантовой физики и сложных областей точных наук *разве что на посмеяться%)*. С вас - персонажи или персонаж *пейринг или нет*, ключевая фраза, предмет, образ...в общем, что-то ключевое. Может, случайно напишу стих в строчку.
Есть готовые рискнуть?)

Ласточка номер раз, для  Last_Optimist - по картинке в комментах

Трогательная зарисовка о вечном с элементами космической фэнтези%))

…- Снисхожу! – веселый голос нарушает торжественную тишину внутреннего двора, - На чело, на правое плечо – и на левое, за компанию!
Громко рассмеявшись, нарушитель спокойствия встряхивает светлой челкой и медленно чертит концом тренировочной шпаги невидимую линию – от плеча к подбородку коленопреклонного молодого человека, до сих пор с серьезнейшим видом погруженного в молитвы. Он все еще серьезен. И сердит.
- И в этот день не можешь без фокусов.
- Радуйся, что это я, а не наемный убийца, - парирует собеседник со шпагой, - И даже в молитвах не забывай об осторожности…ни на земле, ни на борту, и да пребудет с тобой Создатель! – заканчивает он, отводя клинок в сторону. И торжественно прижимает лезвие к губам.
- С твоей школой – не забуду, - Дориан есть Дориан, и урезонивать его бесполезно: пусть себе высмеивает ритуалы. В конце концов, Дэймон Аластор, наследник Второго Протектора, неизбежно будет скучать и по этим насмешкам. Ведь ни одна из них еще не прозвучала со злым умыслом – несмотря на то, что Дориан, в отличие от Дэймона, не имел права носить гордую фамилию общего отца. Сколько ни предостерегали доброжелатели, ни косились неодобрительно – дружба эта жила и живет вопреки всему. Странная дружба. Какая уж есть.
А то, что другие не видят за насмешками иных эмоций – их личные проблемы.
Дориан продолжает давать советы, нарочито внимательно разглядывая белый рукав камзола. Это тоже насмешка над обществом – всюду являться в белом цвете. Цвете, сочетающем в себе все сразу – все и ничто одновременно: бастард может стать кем угодно, но вот в глазах большинства родичей поневоле так и останется – никем. Многие ли понимают?
…- А ты, я вижу, задумался. Уже в полете? – Дориан тормошит за плечо, стараясь не переусердствовать: кто его знает, насколько прочно сидит эполет.
- Думаю, какого мне будет привыкать к армейской прямоте после твоих иносказаний, - Дэймон только усмехается в ответ на бесцеремонный жест.
- Думаешь, в твоих кругах будет армейская прямота? Ха! Держу пари, ты еще взвоешь от тонких дипломатических игр… - внезапно юноша хмурится, словно задумавшись о чем-то. А потом внезапно опять оказывается напротив – и кажется сейчас серьезнее свежеиспеченного офицера Королевского Флота.
- Ты, главное, вой и скучай без моего остроумия. Что хочешь делай. Только давай договоримся – через год здесь же, и никаких непредвиденных обстоятельств? Ни-ка-каих.
На миг Дэймогу кажется, что вот они – холод орбиты и яркие, до рези в глазах, звезды. И страх, сковывающий сердце. То, чем должно было проникнуться во время бдения, пришло только сейчас…когда мир перевернулся – всего лишь при помощи нескольких слов, сказанных братом и другом.
Мир не должен так переворачиваться. И не перевернется.
- Через год, ровно, - и тяжелая ладонь опускается на белое плечо, - И только попробуй разучиться острить.

---

Ласточка номер два, для  donemon Angell: Персонажи: вечно юный двухсотлетний мальчишка и его очередной наставник - обыкновенный сорокалетний "взрослый".
Фраза: "думаешь, что знаешь о времени все?"

Постапокалиптическая зарисовка

Учитель сразу заметил жестяную кружку, доверху набитую землей: не так уж много мебели и личных вещей было в этом полуразрушенном доме, в этой старой квартире. А тут емкость для драгоценной воды еще и использовали так бездарно – напихали земли, закатали сухих семян…и где только взял-то?
Ученик не признался. Ученик посмотрел прямо в глаза и твердо сказал:
- Я попробовать решил. А вдруг все со временем изменится…совсем скоро?
Учитель был уже не слишком трезв, а потому не слишком сердит. Кружку, правда, неумолимо вытряхнул – и опять хлебнул из горла.
- Думаешь, что знаешь о времени все? В свои-то – сколько тебе там было, когда я тебя нашел-подобрал? Десять, да? Сейчас, значит, двенадцатый пошел. Ну и что тут о времени-то знать? Что все течет, все изменяется? – Учитель небрежно мотнул небритым подбородком в сторону окна: за окном мела поземка и медленно плыли куда-то свинцовые облака.
- Никуда оно при нас не изменится, поверь. Один раз изменили – все. Теперь оно надолго так, без изменений. Погибнут, - жесткие руки напоследок огладили жестяную кружку, протянули обратно.
Синие ли, желтые ли…погибнут. Не приспособлены. Не выживут в ядерную зиму.
Двухсотлетний мальчик плакал беззвучно и далеко, у батареи – когда Учитель заснул после очередной бутылки. Плакал и жалел о том, что та поляна рядом с домом, поросшая синими и желтыми маленькими цветочками, действительно когда-то существовала. И над ней дождь легко сменялся солнцем.
А он все это помнил.